Ковчег |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Ковчег » Звездная система α Центавра » "Иногда они просыпаются"
Время и место действия: 2182 год по земному летосчислению, система Проксимы Центавра, исследовательский корабль "Афродита".
Действующие лица:
Капитана корабля майор Ричард Мартин.
Ученые Марек Ковальский и Елена Минич.
Джереми Дойл, командир взвода.
По ходу игры возможно подключение других персонажей.
Отредактировано Джереми Дойл (2014-08-15 11:59:57)
- Есть, сэр. То есть … Да, сэр, он остался в оружейной… и люди готовы выдвинуться в машинное отделение, - проговорил сквозь зубы Брикс, следуя указанию командира.
- Не мог пропустить, - сумрачно подтвердил Ковальский, - понял вас, капитан. И вы лучше отойдите в сторонку… если придется срочно… передислоцироваться.
Он видел - даже сквозь мутноватый пластик, что по лицу Дойла разлилась непривычная бледность, а над верхней губой выступили мелкие бисеринки пота…
«Тебе же больно, но ты терпишь».
«Сэр».
Не тратя время на споры (тактически Дойл, безусловно, рассуждал здраво) он занял место у входа в камбуз – для этого пришлось совершить переход по периметру помещения. Каждый шаг отдавался смутной болью в висках и всплеском жужжания.
Шаг… еще шаг.
Еще одна «любительница сладкого» спикировала в карамельное озерцо сверху, и, не рассчитав, увязла крылом в липкой массе.
Хруст крыла, резкий, бьющий по нервам целлофановый треск, истерическое жужжание…
Расширив глаза, он наблюдал, как осы поедают еще живую товарку.
- Готовы, сэр, - выплюнул Брикс, - ждем остальных, или?..
Ответ на вопрос дали насекомые. Карамельная лужица таяла с удивительной скоростью, прилетевшие вновь – сейчас их было не менее полутора десятков –набрасывались на остатки с жадным гулом – начиналась банальная «дележка» добычи.
- Они сейчас передерутся и займутся нами, Дойл, - проговорил Марек, - предлагаю никого не ждать.
Пламя - одновременно с нескольких огневых точек - сомкнулось в центре кают-компании и взметнулось к потолку.
Резкий всплеск не жужжания – предсмертного визга - ударил по барабанным перепонкам. Ковальский зажмурился на мгновение, задыхаясь от запаха жженого волоса и сахара.
Пронзительно зазвенела аварийная сигнализация.
- Что за дерьмо! – грохот, крик.
Ковальский открыл глаза.
Одна из ос, с обожженным крылом, бросилась в сторону, карабкаясь вверх по ноге Чернова, как по канату. Солдат подпрыгнул, словно стреноженный конь – и с ужасающей четкостью Ковальский увидел, как жало насекомого протыкает серебристый пластик – легко, словно игла тонкую полиэтиленовую обертку.
Возможно, их было слишком мало, чтобы уничтожить всех тварей сразу. Но ждать подкрепления не было времени. Если осы разлетятся – собрать их вместе во второй раз окажется сложнее.
- Огонь! – скомандовал Дойл, соглашаясь с Ковальским.
На какое-то мгновение, когда пламя захлестнуло лужу глазури и насекомых на ее поверхности, капитану показалось, что они победили. Выбраться из огненного пекла твари не могли… Но выбрались.
- Осторожно!! – выкрикнул Дойл, когда несколько лишь частично обгоревших ос живыми искрами метнулись в разные стороны. А в следующее мгновение одна из них уже карабкалась по ноге Чернова.
Капитан бросился вперед. Казалось, их с солдатом разделяли какие-то несколько метров – смехотворное расстояние. Но поврежденная нога сделала его непреодолимым. Дойл со всего размаха растянулся на полу.
Чернов вскрикнул. И тоже осел вниз.
Мелькнул приклад, сбивающий осу на пол. Это подоспел Брикс. В сердито жужжащее насекомое ударил столб огня, заставляя его замолчать. Лаутер двумя выстрелами добил последних, менее проворных подранков.
Дойл ползком добрался до подчиненного, заглянул ему в лицо через пластиковый щиток. Тот был еще в сознании, но судороги уже начались, выдавая стремительное действие яда.
«Этот яд превращает кровь в компот» - всплыли в памяти слова, сказанные Сомовым. Может быть, Чернову повезет больше. Пластик должен был хоть немного сдержать жало.
- В медблок его! Немедленно! – крикнул капитан, обращаясь к Бриксу и Лаутеру.
Чернова оторвали от пола и потащили к трапу, унося наверх.
Дойл щелкнул передатчиком и произнес, вызывая Мартина:
- Майор, сэр, мы уничтожили примерно полтора десятка ос. Не уверен, что всех, поэтому будьте осторожны. Чернов пострадал. Его забрали в медблок.
Капитан отыскал взглядом Ковальского.
- Помогите мне подняться, док, - негромко добавил он. Валяться на полу, среди тел и сожженных насекомых было не слишком неприятно.
- Держитесь, - он протянул Дойлу руку, помогая подняться.
Кают-компания еще была окутана дымом, резко пахло жженым пластиком – спинки кресел оплавились и покоробились от огня - однако пламя потухло; в центре осталась липкая черная лужа и обугленные тела насекомых.
- Я провожу вас туда же, капитан, - проговорил Марек, дернув подбородком в сторону медблока, - вы отвоевали на сегодня.
- Дойл, Дойл, понял вас, - снова зазвучала рация, - что у вас с ногой?
- Вывих в лучшем случае, - ответил вместо Дойла Ковальский.
- Это вы, вездесущий господин ученый? – в голосе Мартина слышалось сдержанное недовольство.
- Я, - согласился Марек, - и я отведу капитана в медотсек, если вы не будете против. Даже если будете.
Он криво ухмыльнулся и поднял глаза на капитана.
- Сегодня вы не однажды спасли мне жизнь, кэп… Не знаю, стоило ли… Но я хочу отплатить тем же. Пойдемте. Даже если в ловушку попали не все насекомые, остатки, вероятно, забрались глубоко и не сразу выберутся… У нас есть шанс добраться до медиков без приключений. Потому что… вы видите, костюмы дают нам шанс оставаться незамеченными, но не защищают от укусов.
Еще один боец, Чернов.
Марек знал наверняка – не пройдет и двух часов - и он будет мертв.
Если они сами к этому времени останутся живы…
Отвоевался. Слова Ковальского не вызвали протеста. Как ни горько было это осознавать, Дойл знал, что ученый прав.
- Да, врачебная помощь мне не помешает, - согласился он. Впрочем, отделавшись переломом или вывихом - лучше бы, конечно, второе - он мог смело считать себя везунчиком. Большинству схватка с осами обошлась значительно дороже. – Но сперва нужно проверить криокамеры. Убедиться, что ос там больше нет, а если есть – блокировать доступ в отсек.
Военный криво усмехнулся, пытаясь скрыть гримасу боли, когда неосторожным движением снова наступил на поврежденную ногу, и пошутил:
- Второго контейнера с глазурью у нас нет… Тем более, до отсека рукой подать.
Ну, может быть, с его нынешней скоростью передвижения и не рукой, но несколько минут ничего не изменят.
- Последний раз, док, составьте мне компанию.
***
- Вас только за смертью посылать, - констатировал старший техник Харр, когда военные, наконец, удосужились принести им защитные костюмы. – Вы бы еще пару суток провозились, куда спешить. Знаете, иней рисует на стенах такие затейливые узоры – глаз не отведёшь.
Как уроженец Норвегии он в своей жизни повидал много инистых узоров.
- Мы спустимся в машинное, - произнес его помощник, Маринатос, уроженец Греции. – Проверим состояние проводки. Короткое замыкание могло привести к пожару. А поскольку система безопасности отключена, потушить его было некому. Если все в порядке, тогда мы поднимемся по хвостовой шахте к электрическим элементам и приступим к ремонту.
Лампы аварийного освещения тускло поблескивали под потолком, давая слишком мало света. Из-за этого нависающие над людьми панели радиаторов казались черными зловещими тенями. И кто знает, не таятся ли в этих тенях уцелевшие инопланетные монстры.
- Чувствуете? - Харр предостерегающе поднял руку. – Запах гари… Кажется, это ближе к хвосту. Отсек G, может быть H.
Маринатос тут же обернулся к Мартину.
- Это не страшно, майор, там баки с азотом. Хуже было бы, если огонь подобрался к кислородным бакам. Возьмите с собой огнетушители, мы быстро с этим справимся.
Отредактировано Ведущий (2014-09-05 10:23:27)
- Баки с азотом, - пробормотал Мартин, - они помогут локализовать пожар, вы считаете?
Майор с сомнением покрутил головой. Жидкий азот может остановить пламя, но выдержат ли металлоконструкции перепад температур?
- Хорошо, ребята, - наконец кивнул он, - выбор у нас невелик. Действуйте. Кто у нас остался? – он оглядел явно поредевший состав.
- Брикс и Лаутер должны подойти… Они отнесли в медблок Чернова, - проговорил один из солдат, невысокий и сухощавый. Он не помнил его имени. Костюм сидел на нем мешковато – явно не по размеру, но куда там – подбирать размеры!
- Бегать сможешь, боец? - поинтересовался майор.
С визгом закрылась молния.
- Смогу, сэр, - голубые глаза солдата отражали тусклый свет лампы, - я маленький, но шустрый.
- Хорошо, раз шустрый, - Мартин криво улыбнулся, - выдвигаемся.
Радости от того, что часть сложной работы они выполнили – ликвидировали выводок опасных тварей – он не чувствовал. В груди что-то стучало – больно и неритмично, словно камни-голыши на дне ручья.
- По крайней мере, ситуацию они не ухудшат, - пошутил старший техник, первым выбираясь в коридор и оглядываясь по сторонам, чтобы проверить отсутствие ос.
В машинном света не хватало. Высокие потолки и обилие препятствий создавали дополнительную затененность, мешая обзору.
Харру пришлось взять в руки фонарик, а сумку с инструментами вручить солдату, который, не споря, подхватил ее. Маринатос покосился на майора, но вести себя так же фривольно с офицером не рискнул.
По мере продвижения запах гари усиливался, как и задымленность.
- Это проводка, - уверенно произнес Маринатос. - Скорее всего, огонь вспыхнул из-за перегрузки либо повреждения изоляции. Горение, вероятнее всего, и внешнее, и внутреннее. Внешнее мы погасим, с внутренним придется поиграться. Потребуется вскрывать покрытие, чтобы найти утечку тока и устранить неисправности. Это время. С другой стороны, внешние пожары опаснее, внутри гореть особо нечему, если только в корпус и стены не вмонтировали что-нибудь взрывоопасное, - он усмехнулся, давая понять, что это шутка.
Они миновали переборку, отделяющую отсек топливных баков системы жизнеобеспечения. Дым вокруг стал темнее и гуще. Впереди мелькнули первые блики пламени.
- Огнетушители! – скомандовал Харр. Пенная струя ударила в середину дымного облака, разгоняя его по сторонам. В свете фонарика, который старший техник закрепил себе на шлем, мелькнули ошметки серебристой изоляции, покрывающей выходящий наружу провод. Рядом валялся труп осы.
– Вот отсюда все и началось, - произнес Маринатос.
В подтверждение его слов фонарик выхватил почерневшее покрытие в стороне от раскуроченного провода. Огонь распространялся и под покрытием стены.
«С другой стороны, внешние пожары опаснее, внутри гореть особо нечему, если только в корпус и стены не вмонтировали что-нибудь взрывоопасное», - пластик спроецировал улыбку. Техник шутил.
У него были силы, желание, время и уверенность в том, что он справится с поставленной задачей.
Они были живы. Они могли решить проблему – сейчас это казалось выполнимым. Они могли наладить связь и послать сигнал SOS «Аполлону». Шансы выжить стремительно росли, и Маринатос снова улыбнулся, поддев тело мертвого насекомого носком форменного ботинка.
Солдаты по приказу командира обследовали задымленный отсек. Из найденного только еще один труп осы, присыпанный серой «пудрой» - насекомое не сгорело, а задохнулось.
- Сэр, здесь чисто, - сообщил Брикс, - прикажете полностью обследовать грузовой отсек и машинное?
Мартин покрутил головой и дернул зиппер, словно ворот ему стал вдруг тесен.
«Нечему. Гореть нечему».
«Не-че-му», - отстукивал в висках метроном.
В отсеке F находилась бомба с детонатором, ключ-код к активизации которого знали лишь сам Мартин и капитан Джереми Дойл.
В отсеке Н – один из зарядов.
«Орудие самоликвидации в случае безвыходного положения» - написано в секретной инструкции. Уровень допуска А. Маркировка «для служебного пользования».
- Харр, - в горле что-то застряло, и Мартин закашлялся, выкашливая твердый сухой комок, - внутреннее возгорание… в отсеке G машинного – насколько глубоко оно может распространиться? Отсеки H и F?
Огонь отступал под струями огнетушителей. И едва последние его языки скрылись под пеной, как старший техник скомандовал:
- Все, занимаемся внутренним возгоранием.
Маринатос привычным движением всучил все тому же щуплому солдату огнетушитель, выхватил у того сумку инструментами, вытащил из нее небольшую монтировку и приблизился к стене, под покрытие которой уходил раскуроченный провод.
Почерневший пластик куском отвалился на пол, обнажая оплавившуюся проводку.
- Огонь пошел дальше, - сообщил техник, одновременно с вопросом Мартина. В голосе майора было что-то, что заставило его обернуться.– В блок F огню не пробиться, они не имеют общей проводки, а блок H – он там, за перегородкой, - техник кивнул, подбородком указывая на следующую переборку. – Но это не страшно. Мы заменим выгоревший кабель, пустим временный по внешней стороне, свяжемся с «Аполлоном», а потом постепенно будем восстанавливать повреждения…
Голос Маринатоса сперва звучал бодро, но по мере того, как техник говорил, бодрость исчезала. Что-то во взгляде Мартина заставляло сердце сжиматься от предчувствия близкой угрозы.
- Что происходит? Что такого в блоке H? – резко спросил Харр.
На мгновение в машинном воцарилось тишина, даже далекий гул двигателей, казалось, стих. Словно корабль, будто живой организм, затаил дыхание, предчувствуя беду.
А затем машинное содрогнулось болезненной судорогой. Завизжали, словно раненые звери, сметаемые переборки. Маринатос успел обернуться, глядя перед собой непонимающим взглядом на надвигающуюся огненную стену. Рядом кто-то вскрикнул, надрывно и протестующе… Это было последнее, что техник услышал в своей жизни.
Столб пламени вырвался с правой стороны хвостовой части корабля, выплевывая в космический мрак ошметки искореженного корпуса…
***
- Какие криокамеры, капитан!? – поморщился Марек, словно от оскомины, - вы в своем уме? У нас на двоих три ноги! Мы поднимемся к медикам, запакуем вашу ногу в пластиковую лонгету, уколем обезболивающее и отправим вас отлеживаться в люльке до окончания операции … - чем больше он говорил, тем большее сомнение читалось в глазах Дойла.
И в конце он уже понимал, что этот чертов упрямец не поднимется к медикам до тех пор, пока не убедится, что блок криокамер очищен от «гостеприимных» аборигенов.
- Ладно, - сдался Ковальский, утыкаясь в непроницаемый взгляд Дойла – тем не менее, бывший красноречивее десятка слов, - черт с вами, пойдемте.
Они миновали трап и повернули к криокамерам, стараясь не оглядываться по сторонам – зрелище безглазых и безносых лиц было не из приятных.
Даже сквозь респиратор пробивался резкий запах начинающей разлагаться плоти. Одна из секций была раскрыта; оттуда медленно капала буроватая жижа. Рядом лежал объеденный труп солдата, опознать которого уже не представлялось возможным. Пустые глазницы зияли багровыми дырами.
Двери соседних секций были заперты, однако на панели управления трех из них мигали красные светодиоды, свидетельствующие о превышении допустимой температуры внутри камер.
Ковальский сделал шаг вперед, увлекая за собой Дойла, и дотронулся до блестящей металлической заглушки. Металл сдержанно вибрировал.
- Похоже, осы есть внутри… Но я не советовал бы вам проверять, капитан. Погодите минуту, я разберусь с программой и попробую отрегулировать показатели и заморозить тварей без права на разморозку в отдаленном будущем, - он наклонился над панелью управления; пальцы резво забегали по сенсорным клавишам.
Договорить Марек не успел. Глухо загудели металлические переборки, вибрация усилилась – и корабль содрогнулся от взрыва.
- Что за черт!.. – Ковальский медленно разогнулся.
Лицо его стремительно бледнело.
- Это… внизу?
«Сержант Горовиц» - вспомнил Дойл фамилию солдата, несшего вахту у криокамер, после того как в них поместили трупы. Сейчас Горовица было не узнать. От лица того мало что осталось.
Капитан отвел взгляд и посмотрел на криокамеры, над которыми колдовал Ковальский. Как он и опасался, осы внутри все еще оставались.
- Сделайте все, что сможете, док, - попросил военный, приваливаясь к стене, чтобы перенести вес с поврежденной ноги.
А в следующий миг корабль тряхануло с такой силой, что капитан чудом удержал равновесие и не растянулся по полу.
- Это в машинном, - неуверенно пробормотал он, хватаясь рукой за стену.
Далекий гул сметаемых взрывной волной переборок резко приблизился. Кажется, что-то взорвалось в районе душевых и спортзала. Корабль снова тряхануло, и на этот раз удержать равновесие не получилось. Дойл полетел на пол, вскрикнув от боли, когда падая задел поврежденную ногу.
В окошке двух криокамер с телами показалось движение, насекомые внутри них испуганно заметались, пытаясь выбраться наружу. А если сейчас камеры откроются?! Ужас подкатил к горлу удушающим комком.
- Док, ухо…
Дверь отсека пришла в движение, с легким шипением закрывая выход. На электронном замке сиреневым глазом замигал индикатор тревоги. Сиреневым, черт бы его побрал. Автоматика среагировала быстрее людей.
- Разгерметизация палубы, - выдохнул Дойл. Разгерметизация… Дверь откроется только после набора специального кода. Код военный знал, но смысла его вводить не видел. Куда они выйдут? В открытый космос без скафандров?
Капитан щелкнул переговорным устройством.
- Майор Мартин, сэр, вы меня слышите? Произошла разгерметизация первой палубы, мы с доктором Ковальским заперты в отсеке криокамер. Прием?
«Пусть ответит» - мелькнула в мыслях отчаянная мольба. Пусть будет хотя бы шанс, что их вытащат.
Переговорное устройство ответило еле шипящей тишиной. К ней примешивалось доносившееся их криокамер еле различимое жужжание.
Они были заперты в одном отсеке с осами, и никто не знает, что они здесь. Возможно, никому уже и не узнать. Возможно, они были последними живыми людьми на этом чертовом корабле.
Судьба сохранила им жизнь для того, чтобы инопланетным тварями, когда те выберутся, было что жрать. Судьба была на стороне ос.
По губам военного скользнула кривая ухмылка.
- Как думаете, док, когда нас будут сжирать, мы что-нибудь почувствуем? - спросил он, поднимая взгляд на Ковальского. Ему не было страшно, ему было почти все равно.
Сердце стремительно ухнуло вниз и затрепыхалось где-то там, в животе.
Из переговорного устройства изливался ровный гул.
- Он не ответит, Дойл, - пробормотал Марек, - никто не ответит.
Он зажмурился.
Он старался держаться, насколько это было возможно, сглатывая хинную горечь собственных мыслей.
Ради чего?
Мицуко, с сияющими глазами и косой челкой, доктор Минич – порывистая, живая и любознательная, как белка, с подвижным нервным ртом, хирург и балагур по совместительству Игорь Сомов, серьезный доктор Каджеми, молчаливый и мрачный Мартин…
Их уже не было. Или не будет через несколько секунд.
Ковальский открыл глаза. Ничего не изменилось. Спазмы, сотрясающие корабль, почти прекратились – лишь изредка до его слуха доносился дальний треск ломающихся опор.
На его лице появилась кривая улыбка.
- Человек живет надеждой, Дойл. Человек настолько глуп и инстинктивен, что живет надеждой до последнего… Кажется, я хотел устроить этим тварям локальную Антарктиду.
Не меняя выражения лица (было что-то странное в его застывшей улыбке и лихорадочно блестящих глазах, что-то нервное и одновременно неживое, механическое) он подошел к камерам с трупами и снова набрал цепочку цифр, повторяя заданные одной из программ контроля заморозки параметры.
- Я погрузил их в криосон, капитан. Теперь нам нужно оставить в журнале запись. С пояснениями. Для тех, кто нас найдет.
«Возможно, найдет», - хотел поправиться он, но не сделал этого.
- А потом я могу сделать то же с нами. То, что хотел сделать Аламейда, до того, как вы… его убили, - голос звучал ровно и бесцветно, - вы погрузитесь в криосон на неопределенный срок, в надежде, что нас кто-то когда-то вытащит Или останетесь умирать здесь, медленной смертью... или быстрой, пустив себе пулю в лоб либо разблокировав дверь отсека. Выбор за вами, капитан.
Ковальский шумно выдохнул, сдирая с лица маску.
Ему не хватало дыхания.
Пальцы крепко сжимали стилус.
26 апреля 2182 года.
Корабль «Афродита» потерпел бедствие, столкнувшись с агрессивными формами жизни 2-й планеты системы Проксима Центавра. Частичная разгерметизация судна привела к гибели остатков экипажа. В живых осталось двое…»
- Что скажете, Дойл?
Оставить предупреждение тем, кто их найдет. Погрузиться в криосон в надежде, что рано или поздно «Аполлон» хватится их и найдет. Доживут ли они до того времени? Хватит ли заряда источников питания камер?
Дойл устало усмехнулся и огляделся по сторонам, понимая, что альтернативы у них нет. Умереть во сне безболезненнее, чем попытаться застрелиться из огнемета, выброситься в открытый космос или задохнуться в герметичном блоке.
А еще криокамеры давали им шанс на спасение, призрачный, но шанс. Ковальский был прав, человек живет надеждой… до последнего.
Дойл ухватился рукой за стену и медленно поднялся.
- Я согласен немного поспать, док, - произнес он, расстегивая молнию и снимая с себя шлем.
Жужжание в камерах ослабевало. Температура в них стремительно опускалась, замораживая ос. Но убивая ли? Эти твари переживали низкие температуры на их родной планете, когда та отдалялась от звезды на максимальный радиус. Что, если заморозка их не убьет?
- Предупредите тех, кто может нас найти? об осах в камерах. Пусть уничтожат их при первой же возможности и ни в коем случае не открывают.
Капитан потянул следующую молнию, стаскивая с себя защитный костюм. Он сослужил неплохую службу, но в то же время оказался бесполезен. Они справились с осами слишком поздно, чтобы спасти корабль… Они не успели.
- И разрешите пропустить вас первым, док, - добавил Дойл. – Сегодня умерло очень много людей. Я должен был обеспечить их безопасность и не справился, - капитан запнулся, гоня прочь всплывшие из памяти обглоданные осами лица людей, чьи тела, наверняка, уже вынесло в космический мрак. - Я хочу быть уверен, что спас хотя бы одного… По крайней мере, попытался.
Эпизод завершен.
Отредактировано Джереми Дойл (2014-09-07 19:10:29)
Вы здесь » Ковчег » Звездная система α Центавра » "Иногда они просыпаются"
