Ковчег |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Ковчег » Основная игра » Ситуация со множеством неизвестных
Время и место действия: Даллас, 8 апреля 2253 года. Дешевая забегаловка, именующая себя баром "Угол".
Действующие лица: Пол Найквист, Лия Стоун.
Дополнительно: события, развивающиеся сразу после описанных в эпизоде Счет открыт.
Отредактировано Лия Стоун (2014-08-27 12:43:45)
- А я говорю, что ящиков было тринадцать. Ровно столько и ни одним больше.
Грузчик Джонни, долговязый и сутулый, обернулся и подмигнул своему напарнику, коренастому Тому. Тот все понял. Джонни, закончив на сегодня с работой, решил поразвлечься, а объектом выбрал официантку Лию. За спиной высоченного приятеля было легко осклабиться. Кому-нибудь шутка могла показаться немудреной, но Томми она понравилась. Сейчас Лия отправится пересчитывать доставленный товар, а потом вернется, злая и растрепанная, и они с Джонни нагогочутся всласть. Еще Лия до чертиков боится крыс и мышей, так что если какая-нибудь под лестницей еще шебуршится в поисках еды, то визгу будет до следующего квартала.
- Но должно же быть пятнадцать, - Лия шмыгнула носом.
- Вот иди и пересчитывай, - беззлобно посоветовал Джонни.
- Вообще это тебе бы следовало сделать.
- Я уже считал два раза, - напомнил грузчик. - Я буду туда-сюда бегать, а ты не верить?
- Черт знает, что такое, - махнула рукой Лия.
Это относилось и к ящикам, и к грузчикам одновременно.
Но идти проверять все-таки пришлось.
Стоя наверху лестницы, она щелкнула выключателем. Темнота внизу слабо озарилась. Лия перегнулась через покачивающиеся перила и прищурилась, стараясь разглядеть подлестничный интерьер, не спускаясь вниз. Крыс она на самом деле боялась.
В рассеянном свете все-таки можно было увидеть свежесоставленные из ящиков пирамиды. Молочно-белые бока с яркой фиолетовой полосой. Черные, как от руки написанные, буквы названия.
Ящиков было пятнадцать.
"Уроды", - прошептала она, пока мысленно обращаясь к оставшимся за стеной грузчикам и резко выпрямилась, отпуская перила. Торчащий из них кусок проволоки больно вцепился в палец и, дернув, сорвал с него кольцо. Тягучая тишина сменилась долгим затихающим где-то внизу звоном.
"Уроды", - повторила Лия чуть громче.
Блестевшее ложно-обещающей желтизной колечко с непонятным грязно-розовым камнем было у Лии единственным. Подобрав длинную и узкую, похожую спереди на фартук, юбку, Лия спустилась вниз. Не найдя кольца у ступенек, она наклонилась вперед и опустила обе руки на пол. Шаг за шагом исследуя пол вокруг ящиков, она завернула за их скопище и дотронулась до мягкой ткани. "Крыса!" - мелькнуло у Лии в голове, но она не закричала, как того ожидали грузчики, а только издала какой-то булькающий приглушенный звук и, отшатнувшись, осела назад, больно ударившись спиной о ребро ящика.
Это оказалась не крыса. Прямо на нее смотрел незнакомый Лие мужчина. Она машинально глянула на его запястье, но оно было закрыто пропитанной кровью тканью. Брови Лии непроизвольно дрогнули в неприятном удивлении. Она дернулась и посмотрела в сторону лестницы, до которой было несколько шагов.
Лия знала, что официантка должна уметь справиться с любой неожиданной ситуацией самостоятельно, а звать на помощь только в крайнем, самом крайнем случае.
- Ээй, - Лия кивнула незнакомцу и осторожно подвинулась вбок, - как вы здесь оказались? Вход для посетителей с другой стороны.
Он очнулся от шороха и торопливого, злого шепота. Открыл глаза, вжимаясь спиной в шершавую холодную стену. Сверху, на лестнице маячил чей-то силуэт. Пол надеялся, что этот «кто-то» уйдет, но он не ушел, замер, схватившись за перила, и наклонился, всматриваясь в темноту. Силуэт принадлежит скорее ребенку… или женщине.
«Принесла нелегкая, - подумал он, отчаянно желая раствориться в темноте, - уходи! Уходи же, ну!»
Это была женщина.
Она не ушла, сбежала вниз и принялась шарить по полу.
Пол замер. Старался не шевелиться, не дышать… чтобы не выдать своего присутствия. Поздно.
Ее глаза смотрели на него в упор, не мигая, лицо было настолько бледным, что в зыбком свете, полосой падающей из открытой двери над лестницей, казалось вырезанным из бумаги.
Она испуганно качнулась, и он увидел узкие ключицы над растянутой горловиной и тонкую, какую-то беспомощную, почти детскую шею.
Ему показалось, она сейчас закричит.
- Я знаю, - Пол с трудом разлепил губы, - просто не добрался. Извините. Не пугайтесь и не поднимайте шума, пожалуйста. Я абсолютно безвреден. Тут ящики… с виски? Можно мне… немного? Очень… пить хочется. Я заплачу.
И он принялся шарить по карманам, в надежде, что после визита к Ключу у него осталась хотя бы пара банкнот.
И что женщина не закричит и не позовет на помощь.
И что, если все-таки это произойдет, у него достанет сил задушить ее раньше, чем… чем что?
Саднил правый бок. Болела рука. Кружилась голова, к горлу приливал тошнотворный соленый комок, мешая дышать.
Пальцы нащупали смятую бумажку.
- Безвредных я, положим, видела, - подозрительно прищурилась Лия, вроде как споря.
Но находящийся перед ней мужчина на опасного и впрямь не походил. Слишком у него был мутный взгляд, и вообще весь вид, если можно было так выразиться о лежащем, качающийся. Может, пьяный?
Лия решила, что не пьяный. Людей разной степени и вида опьянения она видела в своей жизни тоже предостаточно.
А вот хорошо одетых в этом квартале как раз встретишь нечасто.
Может, все-таки позвать на помощь?
От Джонни с Томом проку мало. Суета пойдет дальше. Еще закончится приездом полиции.
В прошлый раз хладнокровный управляющий Джозеф за вызов полиции, как он выразился, "совсем ненужный и вредный", оштрафовал Барбару на половину недельной зарплаты.
Лия решила, что "крайний случай" еще не наступил.
Пока.
- А таких, как ты, здесь редко увидишь.
Не оборачиваясь, Лия протянула руку назад, достала из ящика бутылку, отточенным за годы жестом сковырнула с нее хлипкую крышку и протянула незнакомцу.
- Ну, пей. Тебя избили? Может, позвонить кому-нибудь, чтобы за тобой приехали?
Пойло дегтярным комом скатилось в пустой желудок; внутренности совершили кульбит. Пол сжал зубы и часто задышал.
Отпустило. Отпустило, стало легче – словно тумблер включился, мутные круги перед глазами приняли форму неправильных эллипсов и медленно растворились в воздухе. Однако лицо сидящей рядом на корточках девушки по-прежнему выглядело картинкой «с другой стороны».
Это было не лицо – скорее, потусторонний лик. Однако она открывала бутылку с дешевым элем так, как это делают профессионалы.
Привидения не угощают элем.
Он сделал попытку пошевелиться и сесть поудобнее – это ему удалось, однако под ребрами что-то хлюпнуло. Острая боль воткнулась шилом под ложечку и вышла наружу где-то в области позвоночника.
Он прикусил язык. Рот наполнился соленой слюной.
- Ты … тут работаешь, – скорее утвердительно, нежели вопросительно, - ну да, конечно.
«Тебя избили?»
Хороший вопрос. Многое объясняет. И позволит хотя бы первое время балансировать на грани полуправды и откровенной лжи.
Кто бы она ни была, она может заподозрить. Догадаться. И тогда все пропало.
Еще несколько крупных глотков. Пошло веселее.
- Да, - он попытался улыбнуться, - я попал в нехорошую историю… связался с тотализатором… проиграл… не очень много, но заплатить не смог, а счетчик включили… Послушай! Они потеряли мой след в двух кварталах отсюда… Но наружу выходить мне нельзя… - медленно, подбирая слова, глядя в глаза. Нельзя отводить взгляд. Тот, кто лжет, чаще смотрит мимо, на ухо собеседника. Ухо у нее было почти прозрачное, маленькая мочка, дешевые серьги. Глаза огромные, черные - но это в темноте.
- Позволь мне отсидеться здесь хотя бы… до завтра. А завтра я уйду. Вот, - он вытащил руку из кармана. В ладони лежала смятая десятидолларовая купюра – последняя. И маленький яркий кусок цветного пластика.
Он вспомнил. Это был контейнер из супермаркета с ключ-картой от ячейки сейфа камеры хранения. Две недели назад он приобрел подарок матери.
- Возьми, - он торопливо сунул купюру ей в ладонь и сжал пальцы.
- Ты играешь в тотализатор?
Впервые за все время разговора Лия проявила не интерес, проистекающий из испуга и неприятного осознания, что во что-то вляпался, а здоровое любопытство. Между нею и неизвестным оказалось нечто общее. Мисс Стоун была в меру азартна, и скудные сбережения вкладывала во всевозможные лотереи, бывшие ее слабостью. Впрочем, отсутствие многих других слабостей - в том числе к алкоголю - способствовало накоплениям. Играла Лия, как она считала, с умом: никогда не влезала в долги и не тратила неразумных сумм. Вероятно, способность хладнокровно просчитывать и "делать все по уму" было ничем иным, как другой слабостью, второй и, пожалуй, последней. Что и говорить, сочетание было жизнеспособным и удачным.
- Не очень много задолжал, говоришь? Врешь ведь, - недоверчиво переспросила Лия. - Вижу, что врешь. Ладно, можешь не говорить, сколько. Мне все равно.
В бесцветных и обычно без всякого выражения глазах Лии вспыхнул умеренный интерес. На этот раз лгала она. В ладони приятно хрустнуло. В разжатом кулаке она увидела купюру, тихо присвистнула и с сомнением посмотрела на незнакомца.
- Тебе нельзя здесь оставаться, - покачала она головой. - Я не одна здесь хожу. Тебя до ночи здесь не меньше пяти человек увидит.
Отредактировано Лия Стоун (2014-09-02 18:20:59)
- Да, - признался он, словно в чем-то постыдном, и беспомощно улыбнулся.
Навязчиво стучала мысль – она «зацепилась», не столько жалостью, сколько любопытством.
Пол действительно играл в тотализатор – почти пятнадцать лет назад, ставил на Джона Ди в боях без правил. Джон умер после одного из боев – упал на ринге и скончался в травмопункте, куда приволокли его испуганные поклонники, через два часа после боя.
Социальная страховка Джона Ди покрывала лишь случаи производственного травматизма. Способ зарабатывать на жизнь в боях без правил являлся незаконным и страховым случаем не считался.
Организаторы подпольной игры и тотализатора испарились – словно их и не существовало.
Пол мигнул. Воспоминания странно подействовали на него – или это было спиртное? Отяжелела голова, и веки начали наливаться свинцом.
Не доставало отключиться здесь, в подвале вонючей забегаловки!
- П-послушай… ты права. Мне нельзя здесь оставаться, и обратно мне нельзя – эти ребята душу вытрясут за сто монет. У меня есть… нет, не деньги, но вот это, - и он снова разжал кулак.
Пластик желтел в полумраке.
- Это подарок. Хороший. Я его купил и собирался подарить… но не успел. Я могу отдать его тебе. И рассказать о тотализаторе. Если ты поможешь мне спрятаться на пару дней… где угодно. Тебя как зовут?
Что будет «через пару дней» - он не думал. Признаться, он не думал и о том, что случится через несколько часов. Животный страх и желание выжить сменились вязкой сонливостью.
«Еще бы рану обработать, - подумал Пол безучастно, – но ей нельзя показывать руку... не нужно. Не сейчас».
Лия колебалась. Незнакомец был чужаком, а все неведомое, подползшее слишком близко, таит в себе опасность точно, а вот несет ли хоть что-нибудь хорошее - это большой вопрос, и ответ на него редко бывает положительным. В висках стучало "опасно". Его ищут. Но обещания были соблазнительными. Тотализатор, о котором он толкует, наверняка не чета тем лотереям, к которым она привыкла и в которых можно получить - самое большее - туфельки или новую футболку. И задолжал же он тем, кто не ищет с помощью полиции. И подарок - не такой, к каким она была приучена. Для этого у незнакомца слишком хорошая рубашка.
Лия тяжело дышала.
Она не знала, что такое Троянский конь, но сейчас ей бы это можно было объяснить.
Лежащий на ладони Пола пластик приковывал внимание и завораживал, но взять его было боязно.
- Эй, Лия, ты что там, застряла? - донесся сверху голос Джонни, немного виноватый, но Лия, подскочившая от него, как от воя сирены, этого не заметила. - Крысы тебя в окружение взяли что ли? Ну пошутил. Выходи давай, тебя ищут. Народу в зале прибавляется. Тебе помочь?
- Нет, - вскрикнула Лия и поспешила добавить. - Кольцо с пальца упало. Найти не могу.
- А, - протянул Джонни. - Ну я пошел тогда. Ты того... не медлила бы там.
- Я сейчас, быстро.
Наверху послышались шаркающие шаги, потом хлопанье двери. Наступила тишина. Лия выдохнула, схватила протянутый Полом желтый прямоугольник и сунула в широкий карман юбки.
- Ты идти можешь? Нам надо выйти на улицу, немного пройти и зайти в другую дверь. Подняться на второй этаж. И войти в квартиру, - она с сомнением осмотрела Пола с ног до головы. - Если кто из соседок увидит, попробую выдать тебя за пьяного приятеля.
Голос «снаружи». Найквист поджался, ожидая; чувствуя, как сжимается в тугую болезненную пружину тело. Сейчас она поднимет голову и крикнет:
«Дик (Сэм, Боб, Харви), спустись вниз на минуточку!»
И все закончится. С ней одной он, возможно, еще справился бы – не мытьем, так катанием. Неведомый пропитый тенорок – грузчик, официант или вышибала – предполагал как минимум одного здорового мужчину. Больных на такой работе не держат.
И Дик (Сэм, Боб, Харви, подставить нужное), разумеется, не поведется на басни о тотализаторе.
Пожалуйста.
Пожалуйста, не делай этого.
- Нет!
Она начала что-то путано объяснять про кольцо, но невидимый собеседник уже потерял интерес.
Пол почувствовал, как гулко колотится сердце о пустую грудную клетку – словно внутри не было ничего, только бестолково молотящий моторчик.
- Спасибо, - сжимая зубы, улыбнулся он. По телу разлился жар, крошечными иголками закололо кожу на кончиках пальцев, и что-то теплое и липкое потекло по правому бедру, - конечно, я смогу. Ты только поддерживай меня… Пьяные… они такие… не очень устойчивы.
- Я знаю. Приходилось испытывать, - ответила Лия.
Пьяных из бара она не выставляла, для этого в забегаловке "Угол" существовали совсем другие люди.
И были они повыше и помощнее.
Но, кроме рабочего, существует еще и другое время.
А недолгие приятели Лии бывали всякими.
- Тогда вставай, - она поднялась, прислонилась спиной к пирамиде из ящиков, нагнулась и протянула Полу узкую ладонь.
Кольцо Лия так и не нашла. Сейчас уже было не до него, придется вернуться позже. Будет жаль, если на него наступит здоровенным сапогом кто-нибудь из грузчиков, проглотит крыса или если она закатится куда-нибудь в темный угол, чтобы сгинуть. А то еще кто-нибудь из других официанток найдет и заберет, конечно, себе.
И еще надо бы заскочить в зал хоть для того, чтобы сказать, что она ненадолго отлучится. Хватится управляющий - мало не покажется. Или если ему услужливо передадут, что Лия посреди смены вдруг на продолжительное время пропала. Без всякой причины.
Но как этого здесь оставишь? Кто-нибудь обязательно решит, что ему до зарезу надо что-нибудь под лестницей. Да и ей зададут кучу вопросов.
Нет, лучше потом придумать, что ей вдруг так срочно понадобилось дома.
Долгим Лие показался путь от верхней ступеньки лестницы до двери, за нее и дальше, до следующей, ведущей к лестнице на жилые этажи. Здесь их могли увидеть, но обошлось. Лестница была освещена плохо: лампа покачивалась только на третьем этаже, на первом был почти полный мрак, лишь незначительно рассеивавшийся на втором, пролет до которого был коротким. От короткой, больше похожей на балкон, площадки, в темную бесконечность уходил узкий коридор. По обеим его сторонам можно было скорее угадать, чем увидеть, двери, но Лия безошибочно остановилась у нужной и принялась искать в широком и глубоком кармане своей юбки ключ.
- Мы как войдем, несколько шагов налево и сразу дверь. Пригнись только. И молчи. Если Женевьева вдруг выйдет... у нее чутье такое...
Лия с сомнением посмотрела на Пола.
- Ты слышишь меня?
- Слышу, - пробормотал Пол.
Он прилагал все возможные усилия – и невозможные, как казалось ему - чтобы не повиснуть у нее на плече, не упасть, не вызвать любопытных взглядов прохожих, случайных соседей.
Вот идет женщина, молодая, невысокая, с бледным, будто обескровленным лицом – таких тут сотни, идет, что-то бормоча и поддерживая подгулявшего приятеля.
Возможно, он оставил в баре недельный заработок или проигрался в покер – значит, вечер в узкой комнатке-пенале, куда помещается кровать, на которой вдвоем можно спать, лишь тесно прижавшись друг к другу, высокий шкаф с полками, откидной столик и два пластиковых табурета сегодня завершится привычным скандалом с криками, звуками пощечин, вышвыриванием за дверь скудных пожитков - до следующей получки. Такие, как они, вызывают лишь мимолетный интерес – или не вызывают никакого.
Но стоит ему оступиться, упасть, стоит найтись лишь одному сердобольному жителю местных трущоб, который подойдет, чтобы «помочь» - все пропало. Усредненная физиономия завсегдатая бара «Угол» исчезнет, словно кожа сползет с лица, и под маской обнаружится типичный представитель middle class.
А это подозрительно.
Все, что подозрительно – требует прояснения.
Он держался за воздух – от напряжения ныла рука, в правом боку что-то хлюпало всякий раз, когда он наклонялся, и правая брючина прилипла к телу, пропитавшись кровью.
Хорошо, что здесь полумрак.
«Экономьте электроэнергию!» - новый лозунг. На этих уровнях экономят на уличном освещении, и вода подается по часам.
- Я понял, - сказал он, со свистом выдыхая воздух, - я буду осторожен.
Не получилось.
То ли слух у соседки по квартире был необычайно чутким, то ли она караулила у замочной скважины, развлекая себя таким нехитрым способом – но как только они подошли к нужной двери, сбоку раздался шорох, и в дверном проеме появилась худая черноволосая женщина. Из ее комнаты в темный коридор падала полоска желтоватого света.
- Лия, кого это ты привела? – соседка шевельнула носом, напоминающим клюв хищной птицы, которую он видел на картинке в энциклопедии по биологии, - очередной трахаль?
- К-какая у тебя злая п-подруга, киса, - язык «трахаля» заплетался весьма убедительно, - м-мужика нету, что ли? Так э-это я… могу… поспособствовать.
Он засмеялся и икнул, привалившись к дверному косяку.
- Ну что ты, это наша маленькая Жени еще добрая. Можно сказать, радуется.
"Маленькой" соседку называли за то, что она была самой младшей в квартире. Минувшей зимой ей исполнилось двадцать. Она была на два года младше Лии. Возможно, маленькость ее можно бы было заметить под очень ярким светом, но в темноте или полумраке успевшая обзавестись испитым и потасканным видом "малышка" казалась вдвое старше всех. Несколько опешив от предложения Пола, Женевьева молчала целых полминуты, но все-таки пришла в себя и обрушила на парочку поток бурной и долгой словесной ругани. Лия с тревогой посмотрела на Пола. Пьяный, если упадет, может проспаться и прямо на полу. Если же это случится с ним, то возникнет куча проблем.
Проблем - это еще мягко сказано.
- Зря ты так, - улучив мимолетную паузу, беззлобно сказала Лия. - Человек дело предложил. Можешь спуститься вниз и притащить себе другого. Там как раз есть парочка, которую скоро захотят выставить. И ори поменьше, уже уши заложило. Тогда пообещаю тебе, что и у нас будет тихо. Не как в прошлый раз. Пойдем...
Лия вдруг поняла, что даже имени "приятеля" не знает.
Она почти втолкнула Пола в комнату, сама задержалась только чтобы послать Жени примирительную улыбку и с облегчением скрыться за дверью.
- Не бойся, она только шумит. Противно, конечно, но... - Лия пожала плечами, как человек, который привык к установившемуся порядку вещей и не находит в нем почти никакого неудобства.
Она щелкнула выключателем. Тусклый свет, льющийся с противоположной от двери стороны осветил скудную обстановку.
Пол угадал ее правильно.
С той лишь разницей, что кроватей было две.
- Можешь располагаться на той, - Лия кивнула на одну. - С тех пор, как не стало ее хозяйки, она пустует. Я пока не нашла, с кем делить комнату. Денег идет, конечно, больше, зато можно привести кого угодно. Иногда соседок это раздражает. Особенно если они не могут договориться, кому и когда лучше сходить погулять.
Лия машинально вытерла руки о юбку и вздрогнула, почувствовав неприятную влажность.
- Это что? - она перевернула ладони, поднесла их к глазам и сдавленно прошептала. - Кровь?
Она посмотрела на юбку. В том месте, где Лия прикасалась к боку Пола, юбка была вся испачкана.
- Это... это мы с тобой дорогу от бара сюда оставили?
- Надеюсь, что нет, - пробормотал он, отпуская ее плечо и почти без сил опустившись на табурет.
Хотелось пить, кружилась голова, в ушах звучала навязчивая какофония высоких, на грани ультразвука, голосов.
- Я думаю, просто одежда… измазана, - он бросил торопливый взгляд на перевязанное носовым платком запястье. Там кровотечение прекратилось, однако рана на боку продолжала кровить.
В коридоре послышался шум, распахнулась дверь и защелкнулась, раздались торопливые шаги – стук каблучков, звук открываемой входной двери и затихающая барабанная дробь.
- Она ушла… твоя соседка… надолго? У вас есть ванна? И попить… обычная вода?
Он прислонился к стене, понимая, что нужно заставить себя встать, попытаться снять рубашку и брюки и понять, насколько глубока рана. Это придется сделать, придется обработать рану, придется… рано или поздно.
Встать…
Сила тяжести прижимала его к пластиковому стулу.
Пол беспомощно задрал подбородок вверх.
Лия стояла напротив него, рассматривая расширившимися глазами измазанную ладонь.
- Это Ключ… он успел достать меня… человек букмекера, - язык во рту тоже был толстым и неповоротливым, - надо смыть кровь и обработать рану… У тебя есть чем? - он продолжал говорить, с ужасом понимая, что становится на очень зыбкую почву.
Она ждала пикантных подробностей, маленького приза, награды за помощь, но не возни с раненым и его окровавленной одеждой.
- Ключ-карта. Он у меня в нагрудном кармане рубашки. Возьми. Пожалуйста. Это из центра «Глобус». Там в ячейке упаковка с подарком. Он… дорогой. Можешь пойти забрать. Тебя не остановят, если будешь вести себя естественно. А я сейчас ополоснусь и прилягу. И буду ждать тебя. Я буду вести себя очень тихо, обещаю. Твоя соседка даже не поймет, есть я в комнате или нет.
- Вода, конечно, есть, - прошептала Лия.
Она брезгливо еще раз сморщилась, посмотрев на перепачканную в крови ладонь, потом еще несколько раз вытерла ее о юбку, стирая тревожные следы. Потом открыла шкаф - самый большой предмет меблировки, наполненный не только одеждой, но и вообще всем, что только должно быть под рукой - от лекарств и воды на верхней полке и до грязных картонных коробок на нижней.
- Держи, - она протянула Полу сомнительной чистоты кружку, наполненную наполовину, и спохватилась. - Или ты сам не можешь?
Происходящее нравилось Лие все меньше. Вроде, ничего не изменилось, но здесь, на табурете в ее комнате, в полуобморочном состоянии, прямо скажем, полуживой и перепачканный в крови незнакомец уже совсем не казался источником интересного. Весь вид его молчаливо говорил: "А, может, ты все-таки вляпалась"?
Так что Пол вовремя успел с очередной приманкой в виде ключа-карты.
Она все-таки сначала напоила его и лишь потом беззастенчиво вытащила из кармана холодный кусок пластика.
Это было больше похоже на мародерство.
Лия об этом не задумывалась.
Он придал ей сил.
В конце концов, она знала, что в любой ситуации, какой бы противной она не казалась, можно как-то устроиться.
Чтобы она была не такой противной.
А потом даже чего-нибудь с нее получить.
- Куда ты пойдешь сейчас? Ты мяукнешь и то с трудом. Я принесу сюда таз воды. Брюки придется снять. Ты же не собираешься кокетничать?
Ее тревожили только следы крови.
Если они оставили хотя бы каплю...
Она ушла с работы самовольно, в самый разгар рабочего дня. Без предупреждения...
В общем, в любом случае уже вляпалась.
Соединившись вместе, два страха образовали решение.
- Я скажу в баре, что разрезала себе руку о ящики. И пришлось идти переодеваться и перевязывать руку. Так что мне нужно ранение и перевязка. А сейчас я пойду за водой, - Лия открыла дверь и, уже выйдя, обернулась. - Ты только тут не падай, ладно?
Как будто это от кого-нибудь вообще зависело.
- Н-не буду.
Он до хрустящей боли в висках сжал челюсти, опасаясь, что она услышит, как стучат зубы. Она легко повернулась на пятках и вышла, щелкнув замком – Пол отметил это машинально, холодея затылком – однако через несколько минут вернулась и царапнула ногтями дешевую пластиковую обшивку двери.
Пол уже успел снять брюки и рубашку, оставшись в нелепых трусах-боксерах с веселенькими принтами планет системы Альфа Центавра – подарок случайной подруги из той, другой жизни. Рана на боку оказалась рваной, но неглубокой – острие отвертки скользнуло вверх, по ребрам и вспороло кожу. Поэтому так сильно кровоточило. По-хорошему, стоило бы зашить… или заклеить - для этого нужен антисептик и кипяченая вода, и одноразовый хирургический набор. Всего этого, у нее, конечно, нет. Или клей. Хотя бы клей.
Липкая одежда отрывалась от кожи с характерным треском, волоски на теле стали дыбом от неприятного, едкого ощущения незащищенности, которое почти всегда появляется у полуголого человека. Он поежился и оскалился – улыбка зверя, загнанного в угол.
- Если у тебя есть пятновыводитель, я смогу отчистить одежду. Если есть аптечка и медицинский клей - это было бы хорошо… или можно купить.
Купить. На те десять баксов, которые он дал ей.
Хорошая выходит картинка. Единственный материальный бонус от общения со странным «посетителем» - и тот придется тратить на него же.
«Сейчас она рассмеется мне в лицо. Или попятится и молча хлопнет дверью. Я даже прыгнуть не успею… не смогу, не дотянусь… Какой тут этаж? Куда выходят окна?» - гулко стучали в черепной коробке мысли.
- Это окупится… - хрипло проговорил Найквист, - то, что в «Глобусе», стоит гораздо дороже.
Пожалуйста.
У нее было бледное бумажное лицо и огромные глаза.
В глазах решимость.
Отредактировано Пол Найквист (2014-09-18 12:52:23)
- Вот как? Окупится, говоришь?
Лия не стала пятиться, чтобы скрыться за дверью, но смотрела холодно и отрешенно.
Уже поняла, что как-то нелегко все получается, и до истории с тотализатором, если до него и дойдет вообще, то нескоро. Сначала надо кое-что сделать, и этому "кое-что" конца пока не предвидится.
Забавная с легким пугающим оттенком история становилась все более вязкой.
Полуголый мужчина выглядел очень беззащитно. В общем, он мог уже ничего не говорить и ни о чем просить. Молчание было даже красноречивее.
Ему нужны были помощь, оказанная из сочувствия и готовности помочь.
Лия никогда ни о ком не заботилась. Собственно, как и никто не заботился никогда о ней. Родители не в счет. Это было слишком давно.
Жизнь в постоянном тесном соседстве требовала помнить о других и считаться с ними. Все на уровне житейского здравого смысла. Мимолетные и чуть более длинные связи тоже требовали минимального участия в другом человеке. Любой поступок, совершенный для кого-то, был объясним в одно действие. Единственным способом.
Во все это незнакомец с раной на боку не вписывался.
Вот теперь Лии бы хотелось, чтобы он исчез. Она не желала ему смерти. Просто хотела, чтобы его не было.
Но он существовал. И выставить его за дверь теперь было опаснее, чем оставить здесь.
- Может быть, ты расскажешь поподробнее, что же такое лежит в "Глобусе"?
Интерес к "подарку" тоже стремительно таял.
Зато на работе ее уже хватились. Искали под лестницей. И, возможно, обнаружили следы крови.
- Я не могу задерживаться дольше, - Лия опять открыла шкаф, откуда достала бинты и другую, такую же, как была на ней, узкую и длинную юбку. - Скажи, что можно сделать сейчас. Потом я переоденусь, перебинтую руку себе и вернусь в бар. Если меня отпустят, то я вернусь быстро. Если нет, то через два часа. Клей я принесу.
- Сейчас… - он поднял на нее глаза; ее лицо сделалось холодным и отрешенным, - давай, ты перевяжешь руку, и иди, чтобы хозяин не ругал. Я сам справлюсь, ты только бинты оставь. Твоя… соседка будет болтать?
Ее глаза, ее голос, даже фигура выражали сомнение и недоверие. Он отвел взгляд.
Ощущение неловкости становилось все сильнее, и вопрос о «Глобусе» оказался той соломинкой, за которую хватается утопающий. Возможно, мысль о материальном сделает ее если не приветливее, то хотя бы – лояльнее. Хотелось надеяться, что она относится к тому редкому типу людей, которые придерживаются условий сделки. Он отдает ей все, что у него осталось.
Воспоминание о той, кому предназначался подарок, неприятно царапнуло внутри. Пол не навещал мать после возвращения из командировки, несмотря на слезливые звонки. Нина сделала ему выговор на прошлой неделе, напомнив о юбилее, и он после работы поехал не в холостяцкую квартирку, а в «Глобус», потратив на покупку половину заработанных в Африке денег.
Плата за сдержанное сыновнее равнодушие. Мать мало изменилась после смерти отца, разве что стала требовательнее и плаксивее, и едва ли соотносила возможности детей с собственными привычками и желаниями.
- В «Глобусе» лежит подарок моей матери к пятидесятилетию. Ей исполняется пятьдесят через три дня. Бутылка красного вина, виноград сорта каберне, выращенный в долине Напа еще до… до апокалипсиса. Это коллекционное вино, очень дорогое, - он говорил, и понимал, как нелепо звучат его слова, Что для девочки, выросшей в трущобах и не пробовавшей ничего, кроме дешевого эля и виски, коллекционное вино? – пустой звук. Пол покрутил головой, - я знаю, тебе это мало о чем говорит. Еще браслет. Браслет стоит три тысячи долларов. В скупке дадут за него минимум восемь сотен, и не зададут вопросов.
- Соседке пока не о чем болтать, - уверенно ответила Лия. - Пока ничего необычного не произошло. Ты же не собираешься с ней откровенничать?
Это не было признанием в чем-то предосудительном. В квартире живут несколько женщин. Здесь постоянно появляются какие-то мужчины. Кто-то однажды, кто-то - многократно. Не только в этой квартире так. У соседок это вызывает умеренный интерес, если один из пришельцев не окажется вдруг кем-то очень выдающимся. Вернее, если это заметят. Или если одна из женщин не окажется в особенно дурном настроении. Как Жени только что.
Но пока ничего необычного не произошло.
Повторила себе Лия, но где-то внутри уже дрожала неуверенность. Как у любого, чувствующего себя виновным. В тысячный раз она пыталась сказать себе, что не за что тем, кто разыскивает Пола за долги, обрушиваться на нее.
Известие о том, что лежит в камере хранения "Глобуса", сначала вызвало в ней легкую досаду. Выигрывать в лотерее продукты, которых она не могла позволить себе обычно, ей нравилось гораздо меньше, чем вещи. Они дарили легкое ощущение торжества и еще чувство, которое можно бы было назвать причастностью. Хотя такого слова Лия не знала, но ощущение было приятным.
Приятным и недолгим.
И еще единственным выигрышем, потому что наслаждения вкусом для Лии не существовало.
Теперь же, после всех опасностей, бутылка дорогого вина как приз казалась ей глупой и бесполезной роскошью. Удовольствие несравнимо с риском, а продать ее невозможно.
Впрочем, браслет ее вполне примирил с действительностью. Как дополнение к нему, вино очень годилось.
- Может быть, браслет я еще сама поношу, - это было почти кокетством.
Носить такой браслет в баре "Угол" было равно самоубийству.
Но сейчас она точно решила, что зайдет в аптеку и вернется домой как можно скорее.
Лия начала переодеваться. Без стеснения или смущения, лишь слегка отгородившись дверцей шкафа. Грязная юбку упала на пол, и ее место заняла ровно такая же. Узкая и длинная, чтобы удобнее было ходить между столами. В нее из карманов прежней Лия переложила данные Полом деньги и карточку.
Она вышла в темный коридор и плотно закрыла за собой дверь. Руку повыше локтя, под рукавом футболки, стягивал бинт, чуть перепачканный в крови.
Кровь, конечно, была не ее.
Спускаясь по лестнице, она встретила Жени.
- Что, мужика притащила, а теперь на работу? - ехидно поинтересовалась та.
- Да, - пожала плечами Лия. - Пусть пока проспится.
- Ну правильно, надо затащить, пока пьяный, а там глядишь и не убежит.
- Будет убегать - хватай, - хохотнула Лия. - Только не напугай.
Он наблюдал за ней сквозь полуприкрытые веки, прижав к ране сложенный вчетверо кусок бинта.
В висках сонно постукивали молоточки, и ее слова доносились до него, как сквозь вату.
Она переодевалась за дверцей шкафа, ежилась и перебирала бледными ногами. Узкие лопатки, сведенные вместе, стройная спина. Пол машинально отметил, что у нее красивая фигура. Когда она вышла и закрыла за собой дверь, он рискнул внимательнее осмотреть рану. Кровотечение почти прекратилось. Он приложил к ране новый наспех сооруженный тампон, и несколько раз перепоясался остатками бинта. Импровизированная повязка грозила свалиться при малейшем неосторожном движении, значит, двигаться нужно как можно меньше.
Пол вытянулся на кровати – той, что стояла ближе к окну. Он уже успел оценить «заоконный» пейзаж. Окно было метрах в трех от козырька черного хода и открывало живописный вид на помойку – бетонный колодец между двумя неплотно примыкающими друг к другу зданиями.
«Если придется убегать…»
Если.
Его слегка знобило – но это, скорее, оттого, что в комнате было холодно.
Он снял с соседней кровати потертое акриловое покрывало, укутался в него и заснул – почти мгновенно, едва голова коснулась подушки. Ему ничего не снилось.
Он не слышал, как к двери на цыпочках пробиралась Жени, пытаясь уловить малейший намек на движение, не слышал, как осторожно шевельнулась дверная ручка. Жени постояла у запертой двери еще немного, разочарованно выдохнула и ушла к себе.
Он проснулся внезапно, словно от толчка, и открыл глаза. Гулко стучало сердце.
А еще очень хотелось есть.
За дверью что-то зашелестело, щелкнул замок. Пол вскочил и попятился к окну – как был, в трусах и акриловом покрывале в вытертую шотландскую клетку.
- Ты где была? - с хладнокровием, не сулящим ничего хорошего, поинтересовался Джозеф.
Лия про себя тихонько выругалась.
Вообще-то в обязанности управляющего не входило круглосуточное пребывание в баре, и он мог ограничиваться тем, чтобы украшать его своим присутствием во вменяемые рабочие часы. Но Джозеф не любил ограничений, и часто появлялся в самое неожиданное время.
Как правило, совпадающее с тем временем, когда кто-нибудь из сотрудников особенно не хотел с ним в "Угле" столкнуться.
У Джозефа был нюх на нарушения.
Такой сильный, что мог вызывать особенную оторопь у людей суеверных.
Лия во всяком случае поежилась.
- Я порезалась о ящики. Пришлось идти переодеваться, - она задрала рукав футболки и ткнула пальцем в перепачканную кровью бинтовую повязку.
Под зеленоватым светомом ламп помещения, смежного с баром, заляпанная повязка выглядела особенно убедительно. Джозеф впился в нее взглядом, как будто увидел привидение. Лии показалось, что он видит насквозь. И сейчас поймет, что под повязкой ничего нет, кроме гладкой и белой - не считая одного родимого пятна - кожи.
- Ты их плечом что ли двигала? - он шумно втянул ноздрями воздух и отступил, давая Лии пройти в зал.
Лия неопределенно хмыкнула.
История с порванным плечом была рассказана еще несколько раз. Большого впечатления, как и следовало ожидать, не произвела. Если не считать умеренной злости Барбары и еще пары официанток, которым пришлось в самые горячие часы отдуваться без Лии.
Рабочая ночь шла своим чередом. Лия забыла о Поле, вспоминая о нем иногда, когда ударялась бедром о низкий столик и пластиковый ключ из "Глобуса", лежащий в широком кармане юбки, прижимался к ноге.
"Угол" закрывался в четыре утра. Под финал обычной была драка, которой не миновали и сегодня.
Лия смогла уйти только около пяти, когда все сломанное и растоптанное было сметено. Она уходила последней, сжимая в руках сверток, с единственным желанием добраться до постели и упасть лицом в подушку. Уже выходя, в очередной раз бедром задела за угол мойки и, почувствовал касание пластика, вспомнила про Пола. Тогда она вернулась, чтобы вытащить из аптечки клей.
В квартире было тихо. Она вошла, ступая на цыпочках и прошмыгнула сначала в ванную, чтобы смыть с лица и рук накопившуюся грязь и усталость. Потом только пошла в свою комнату. Открывая, услышала в ней какое-то шевеление и, отворив, увидела нового знакомого, замершего возле окна.
- Ты что там делаешь? - устало, лишь с легким оттенком удивления, спросила она и, подойдя к столу, выложила на него ключи, клей и сверток, хрустящий чем-то, похожим на галеты. - Я принесла, что ты просил. И здесь то, что обычно дают к элю. Если ты голоден. Тебе что-нибудь нужно?
Она села на постель и скинула с себя туфли.
Вы здесь » Ковчег » Основная игра » Ситуация со множеством неизвестных
