Голоса доносились гулко, как сквозь вату, и сложно было сконцентрироваться на каждом в отдельности, чтобы уловить смысл сказанного. Чарли знала точное число находящихся на борту, но, оказывается, она даже представить себе не могла, что это столько людей. Мертвых людей, людей со сломанными и выбитыми из суставов конечностями – и живых с бледными, перекошенными лицами, чьи жадные взгляды обшаривали каждый сантиметр невредимых челноков.
Наверное, это ее персональный ад – идти сквозь толпу, волнами расступающуюся при виде медика, отдавать команды там, где беглый осмотр показывал, что первая помощь может быть оказана без ее непосредственного участия; задерживаться над смятыми, окровавленными клубками агонизирующей плоти – иногда ровно настолько, чтобы оценить, сколько еще мгновений протянет паренек с перебитым позвоночником или женщина с торчащим из глаза осколком стекла. 
Всех, кого можно было спасти, она передавала в чьи-то руки, уводившие или уносившие их к уцелевшим челнокам, отрывала от куртки цепкие пальцы, тянущие ее в том же направлении, один раз даже ударила какого-то военного, попытавшегося тащить ее силком. Тот согнулся от неожиданности, хватаясь за солнечное сплетение, а Чарли продолжала свой бесконечный марш до тех пор, пока не выяснилось, что все раненые переправлены на челноки, а мертвые окончательно мертвы.
Кажется, она справилась – двигаясь, как автомат, в благословенном отупении, которое блокирует панику, заставляющую руки хирурга предательски дрожать. Когда смолкли стоны раненых, вокруг воцарилась почти тишина – равномерный гул голосов, напоминающий потревоженный улей.
- Мисс Беккер! – знакомый голос. Чейз, терапевт, которого вырвало, после того, как он подержал для нее дергающуюся ногу мужчины с открытым переломом большеберцовой кости.
- Вы… как же… здесь… - Одутловатое лицо полного медика все еще отливало нездоровой зеленью.
Чарли не ответила. Чейз стоял, отдуваясь, промокая рукавом бисеринки пота, щедро усыпавшие высокий лоб с залысинами. Он выглядел таким потерянным, таким разбитым, что где-то под ребрами Чарли шевельнулся ледяной ужас, который она затолкала поглубже вместе со словами «авария», «взрыв» и «смерть». На мгновение ей захотелось оказаться на одном из этих челноков, и с пугающей отчетливостью женщина осознала, что, кажется, их, медиков, осталось только двое – да полусотни выживших, застрявших на этом погибшем корабле.
- Я потерял сознание, - Чейза прорвало, он кривил губы, непрестанно потирая их грязным указательным пальцем. – Я потерял сознание, наверное, меня посчитали мертвым и не внесли в челнок. Я…
- Тихо, - Чарли, на полголовы возвышающаяся над терапевтом, встряхнула его за плечо и сосредоточилась на голосе техника, докладывающего обстановку. Чейз продолжал что-то скулить.
Волна облегчения, словно волна кислорода, ударила в мозг. Насколько знала Чарли, вторая планета была пригодна для обитания, а оттуда, как уже было сказано, их сигнал примут колонисты.
- Нужно лететь, - эхом повторила Чарли и, выпустив плечо Чейза, сделала шаг в сторону говорившего, словно вставая на его сторону.

- Идите к черту! – вскинулся Льюис, отодвигаясь.
Он терпеть не мог, когда к нему прикасаются незнакомые люди. Тот факт, что Экхарт был шапочным знакомым (два разговора в пятиминутных перерывах между семинарами по  выживанию  знакомством не считаются), не делал его ближе.
-  Я в порядке, - буркнул он, несколько смягчаясь,  и пытаясь перевести грубость в шутку, - и не надо тащить меня в шлюпку. Займите мне  место у иллюминатора, хочу при приземлении наслаждаться видами.
Шутка вышла шершавой и наспех соструганной.
Но в шлюпку он еще успеет.
- Этот тип сказал… можно взять личные вещи, - Джеймс разлепил сухие губы и пошевелил сбитыми в кровь пальцами, пытаясь нащупать фляжку на поясе. Фляжки не было, - я заскочу в каюту.
«Заскочу» - это он польстил себе. Цепляясь за перила, потом за стеночку, он добрел до каюты, там его вырвало снова. Поскольку в желудке уже ничего не осталось, рвать начало желчью.
Сплевывая и морщась (левый глаз по-прежнему выдавал трансляцию плавающего  алого пятна в наружном верхнем квадранте), он осторожно умылся, обходя заплывшую половину лица,  наспех побросал в рюкзак личные вещи – смену белья, охотничий нож, пистолет-«пукалку», несколько пачек «Мальборо», пакет с порошком, плитку шоколада и фляжку с бренди. 
- Мистер  Льюис! Мистер Льюис, поторопитесь, все уже в шлюпке, ждут только вас, – аккуратный стук в дверь… металлический  голос Базена.
- Выжил, засранец, - он распахнул дверь  шагнул вперед, - хоть кто-то…
Анри Базен был единственным существом  на корабле, чье присутствие Льюис выносил без привычной кривой ухмылки, которую женщины в стадии раннего знакомства именовали иронической, а в стадии расставания – идиотской.
Анри был роботом-уборщиком, инвентарный номер 53 21. Льюис назвал его Базеном в честь своего бывшего начальника.
Обратный путь он проделал, держась за Базена.
Только до трапа.
Подгибая ноги, он скатился вниз. Его мутило, и начало мутить еще больше, когда он увидел возвышающиеся над креслами лица товарищей по несчастью. Неоновый свет делал их похожими на мертвецов.
- Не дождетесь, - буркнул Льюис;  язык с трудом ворочался во рту,   - куда мне сесть?

- Доктор!
Поднявшаяся на палубу Чарли увидела, что ей машет помощник капитана. Рядом с ним маячил неугомонный раненный.
- Закрепите сумку на сиденье и садитесь сами, я разберусь, - обратилась Чарли к своему носильщику-терапевту и прошла вдоль ряда кресел, на ходу вытаскивая маленький фонарик.
- Кажется, я ясно выразилась, когда велела вам лечь, - Чарли нажала на кнопку, утопленную в подлокотник кресла, в которое опустился раненый, приводя его в горизонтальное положение. – Двоение в глазах или яркие пятна? - женщина щелкнула кнопкой фонарика. – Не дергайтесь, я проверю реакцию зрачков.
Челнок мелко задрожал – пилот спешил убраться с корабля, и его абсолютно не заботило, что у одного из членов экипажа может начаться внутримозговое кровотечение или оторваться тромб.

- Однако не повезло иметь в ней немного серого вещества, - пробормотал он, прислушиваясь к надсадному гудению двигателей, - какой черт занес меня на эти галеры?!
Челнок трясло, как алкогольного эпилептика в жестокой абстиненции.
Возможно, Льюиса спасло то, что он оказался пристегнут, однако вознести хвалу Создателю или хотя бы поблагодарить «царственную моль»  он не успел – пристежной ремень впился в грудную клетку так, что перехватило дыхание – он задохнулся и почувствовал, что вот-вот потеряет сознание;  к горлу подкатил горький ком.
Его снова выворачивало наизнанку.
Наверное, это продолжалось вечность.
Или не более трех минут.
Их хватило с лихвой, чтобы проклясть корабль, его пилотов,  пассажиров и особенно сидящего через проход соседа, которого «моль» признавала как коллегу, а значит лицо избранное и посвященное. Посвященное лицо завывало на одной тоскливой ноте, внося в звучание космической музыки (грохот, скрежет, лающий кашель, наконец, более-менее внятное урчание голодного тигра) нотку обреченности.
- Док! Эй, док!.. – проскрипел Джимми, отплевываясь; по подбородку стекала  тонкая желчная струйка, - заткнитесь и займитесь своими прямыми обязанностями. Дайте обезболивающее.

К моменту ее приближения мужчина, в котором Чарли узнала штатского, призывавшего покинуть корабль на челноке, успел подняться и утвердиться на ногах, заговорив с ней прежде, чем женщина успела предложить свою помощь.
Ботинок помощника капитана, попавший в лужицу крови, которая на фоне металла палубы казалась черной, прочертил дорожку до кресла, в которое мужчина не без труда усадил раненого. Падая, помощник капитана раскроил себе лоб о металлический угол кресла, кожа растянулась, обнажая бело-розовую кость. Кажется, трещины на ней не было, но рана обильно кровоточила, заливая помощнику лицо.
Где-то на границе восприятия сдавленно мычал Чейз – так мычал рядовой Миллер, когда ему обрубило пальцы винтом лодки, мычал, держа изувеченную руку перед собой – прежде чем разразиться долгим, душераздирающим воплем во всю силу легких. Пальцы рядовому пришили, но теперь он не может играть на гитаре. А она сейчас, кажется, тронется – или, по крайней мере, заорет. Еще не успев осознать это со всей отчетливостью, Чарли сделала два длинных шага, взялась за ручку повисшей в проходе сумки, а второй рукой с размаху влепила Чейзу увесистую оплеуху. Терапевт икнул и осел в кресле, часто заморгав.
Пристроив сумку на свободное сиденье, Чарли разорвала прозрачную упаковку пачки и вытащила из нее два наполненных шприца.
- Это анальгетик со снотворным, - пояснила женщина, поворачиваясь к первому своему пациенту. – Отключит вас часа на четыре, - примерившись, Чарли сноровисто ткнула короткой иглой в шею мужчины, не собираясь возиться с закатыванием рукавов куртки, пока в соседнем кресле другой истекал кровью. – Проснетесь как новенький. Это и вас касается, Чейз, - второй шприц был использован по назначению прежде, чем терапевт, начавший тихо всхлипывать, успел отдернуться.
Покончив с беспокойными пациентами, на успокоение которых ушло не более трех минут, Чарли вернулась к помощнику капитана, который еще не пришел в сознание, но дышал ровно. Промыла рану; капнув кожным клеем, стянула ее края и зафиксировала скобами, наложила поверх повязку. Все эти привычные и простые действия отвлекали от мыслей о собственной не вырвавшейся наружу вспышке.

Они сели.
Прямо перед носом у Льюиса (образно;  вообще, за стеклом иллюминатора) раскачивался  темно-зеленый,  плотный, глянцевый лист то ли пальмы, то ли иного растения, покрытый дождевыми каплями. Челнок сел в узкую  прогалину, окруженную буйной растительностью  - вероятно, оставшуюся на месте обмелевшего ручья или речушки.

Ровный гул разнесся по салону,  нарастая. Кое-кто даже зааплодировал.
Юмористы.
- Я знал, я был уверен! – кажется, кто-то из физиков. Экхарт?
-  Будете радоваться, когда выберетесь отсюда живым, - буркнул со своего места Льюис, отстегнул ремень, вытащил из внутреннего кармана рюкзака  планшет, пробежал непослушными пальцами по сенсорным клавишам.
Оптимист  булькнул и замолчал.

«2 планета от α Центавра А.
… пресная вода… состав атмосферы… температурные показатели…
Животный мир планеты скуден, представлен несколькими мелкими земноводными, небольшими морскими моллюсками и примитивными хрящевыми рыбами.
Вердикт: из-за погодных условий планета малопригодна для колонизации»

«Уровень заряда батареи – критический. Сохраните данные или подключите устройство к сети» - выскочило крупным кеглем; экран подмигнул лиловым и погас.
- Кто знает, на этом чертовом куске земли сейчас зима или лето? И где мы приземлились?
Его не услышали. Или не обратили внимания на вопрос. Окружающие опасливо таращились в пустой  проем, за которым шелестела листва,  и приторно-сладкие запахи скорее пугали, нежели возбуждали воображение.
Льюис растянул губы в ухмылке. Левую половину лица еще саднило - от попытки улыбнуться она пошла трещинами.
А ведь он отнюдь не герой, чтобы решиться выпасть из этой посудины первым.
Загривок тронуло изморозью, и Джимми  обернулся, разглядывая пассажиров - ну, кто смелый?
И встретился глазами с цепким (профессиональным!) взглядом Чарли Беккер.
Глаза у нее были не голубые. Зеленые и колкие. Взгляд – тревожный.
- Я в порядке, доктор, - с расстановкой произнес он – голос утонул в  общем гуле,  - будите коллегу, - и Льюис кивнул  на Чейза – то ли спокойно проспавшего посадку, то ли благополучно свалившегося в затяжной обморок.

Отредактировано Джеймс Льюис (2014-08-30 19:41:19)